Изготавливают осиновые крестики, пускают их по реке или озеру и читают заговоры на вызов дождя.
Выйду я из ворот в ворота, в чистое поле, широкое раздолье. Гляну я
под восток на сухую траву, на мертвую мураву. На черной земле, на
сохлой траве лежит гроб, да поверх земли, земля того гроба не принимает,
ветер его не обдувает, с неба дождь его не поливает. Лежит в том гробе
опивец зубастый, собой он головастый, как змея в гробу распластался,
язык его до пупа вытягался. Божьи тучи мимо того гроба проходят, на того
еретика за семь верст дождя не изводят. Беру я (имярек) от дупла ветку
сучнистую, обтяшу ее, орясину осистую. Воткну этот кол осиновый в сердце
еретика поганое и в сухое чрево его окаянное. Схороню гроб еретика в
болоте смердящем, чтобы ноги его поганые не были ходячие. Скверные его
уста неговорящие. Чтобы его губы не говорили, засуху на землю Божию не
наводили, руки бы его даже перст не поднимали, засуху на поля не
напускали. Ой ты, стрела-молния, лети, громом с неба греми, дождем
наземь иди. Ветер, поднимайся, вода, с небес на землю спускайся. Во имя
Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Вызов дождя может читать только тот, кому уже минуло тридцать три года.
Этим заговором пользовались, если в мороз предстояла дальняя дорога
на подводах или пешим. Вот и заговаривали стужу. Мороз мягчал. Заговор
проверен веками.